|
— Но я видела немного — мне не хватило энергии. Собственно, я увидела только, что образуются такие группы и что мне надлежит быть здесь, в долине, в качестве члена одной из них, состоящей из семи человек.
С севера снова послышался шум мотора.
— Нам нельзя тут оставаться, — сказал Кэртис, вставая. — Мы чересчур на виду. Давайте вернёмся в пещеру.
* * *
Чарлин доела остатки супа и передала мне тарелку. Лишней воды не было, поэтому, я сунул её в рюкзак немытой. Кэртис вошёл и уселся напротив меня, рядом с Майей, которая едва заметно улыбнулась ему. Охранника оставили снаружи пещеры — по-прежнему связанного, с завязанным ртом.
— Снаружи всё в порядке? — спросила Чарлин.
Кэртис, похоже, нервничал:
— Думаю, да, но с северной стороны доносится ещё какой-то шум. Думаю, нам следует остаться здесь до темноты.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга; каждый явно старался повысить свой энергетический уровень.
Потом я рассказал всем о процессе достижения Видения мира, который наблюдал вместе с сонмом душ Феймэна. Закончив, я спросил Чарлин:
— А что ещё ты восприняла насчёт процесса освобождения от отрицательных эмоций?
— Только одно, — ответила Чарлин. — Он не может начаться, пока все мы не вернёмся полностью к любви.
— Легко сказать, — усмехнулся Кэртис, — а вот, как это сделать?
Мы все опять посмотрели друг на друга и вдруг одновременно поняли, что вся энергия направляется к Майе.
— Суть заключается в том, чтобы признать существование данной эмоции, полностью осознать её и затем, честно рассказать о ней другим, сколь неловко бы это ни было.
А когда о ней знаешь, понимаешь её, это позволяет отодвинуть её в прошлое, которому, собственно, она и принадлежит.
Поэтому, иногда долгий процесс изложения и открытого обсуждения эмоции очищает нас, и мы становимся способны вернуться к состоянию любви, являющейся высочайшей из эмоций.
— Погодите минутку, — вмешался я. — А как обстоит дело с Чарлин? Ведь по отношению к ней тоже могут существовать какие-то остаточные эмоции. |
