|
Майя неловко улыбнулась.
— Простите, что я так разошёлся, — начал Кэртис. — Похоже, это последствие чего-то, случившегося в иные времена.
— Забудьте об этом, — ответила она. — Хоть бы уж нам удалось вспомнить, что мы собирались сделать тогда.
Кэртис, нахмурившись, смотрел на Майю.
— Если мне не изменяет память, вы имеете какое-то отношение к исцелению. — Он взглянул на меня. — Ведь вы мне об этом говорили?
— Не думаю, — возразил я, — но так оно и есть.
— Я врач, — объяснила Майя. — Я использую в работе положительные образы и веру.
— Веру? Значит, вы подходите к людям с религиозных, позиций?
— Ну, только в самом общем смысле. Употребив слово «вера», я подразумевала силу энергии, порождаемой ожиданием. Я работаю в клинике, где мы стараемся смотреть на веру, как на мыслительный процесс, как на способ содействовать построению будущего.
— И как давно вы этим занимаетесь?
— Вся жизнь подготовила меня к тому, чтобы заняться изучением целительства. — И она рассказала ему историю своей жизни — ту же самую, что рассказывала мне, не забыв о склонности своей матери подозревать у себя рак.
Мы оба внимательно слушали Майю. Это придало ей энергии: с её лица исчезли признаки усталости, глаза заблестели. Кэртис спросил:
— Вы считаете, что беспокойство вашей матери и отрицательное восприятие будущего повлияли на её здоровье?
— Да. Похоже, люди сами способствуют тому, чтобы в их жизни происходили два типа событий: положительные, когда в нас живёт вера, и отрицательные, когда нами владеет страх.
Но мы делаем это бессознательно. Как врач, я считаю, что можно многого достичь, если сделать этот процесс полностью сознательным.
Кэртис кивнул:
— Но как?
Майя не ответила. Она вдруг встала и уставилась перед собой. На её лице отразилась паника.
— Что-то не так? — спросил я.
— Я… я вот только что… я вижу, что произошло во время той войны.
— Что? — коротко спросил Кэртис.
Она перевела взгляд на него:
— Я помню… мы были там, в лесу. |
