|
— Моллюск может быть какой-нибудь или рак?
— Сомнительно, вообще-то, чтобы в этом религиозном комплексе был воздвигнут монумент моллюску или раку.
— Да уж. Да и… клешней у рака не бывает со стороны головы и хвоста.
— Тогда что это?
— Давай спросим у служителей храма.
— Давай.
Машина древних
В течение полутора часов мы опросили нескольких религиозных служителей, которых было легко узнать по экзотической одежде. Среди них был даже самый главный служитель храма, в кабинет которого мы с трудом проникли. Но никто из них ничего не знал.
— Не знаю, — отвечали они.
— Ну, как же так?
— А вот так.
Тогда я поделился своим негодованием с одним из служителей невысокого ранга, высказав, что работники храма, вообще-то, должны знать все о своем храме. У этого человека были умные глаза.
Он хитро улыбнулся и пояснил, что все знания об этом храме изложены в тибетских текстах, которые хранятся в специальном помещении и недоступны для европейцев. Эти тексты написаны на санскрите, который, к сожалению, главные служители храма не знают или знают только буквы, но слов не понимают.
— А почему они не учат санскрит? — спросил Селиверстов.
— Они учат в религиозной школе, но не запоминают.
— Как же так? — удивился я.
— Они сразу забывают.
— Почему?
— Эти древние знания, изложенные на санскрите, никому не нужны, никто не спрашивает, поэтому они и забывают санскрит. А для обиходного общения достаточно того, что переведено на непальский или английский языки.
— Неужели никто не спрашивал о предназначении монумента, похожего на ракообразное существо?
— Никто.
— Странно.
— Я вот что могу Вам порекомендовать, — сказал служитель невысокого ранга. — Вокруг главной ступы ходит молодой человек в оранжевой одежде с чашей в руке, собирая благотворительную помощь. Он очень много знает. У него есть образование и он очень способный. Он несколько лет работал в хранилище древних тибетских текстов. Работы там было мало, поэтому он больше занимался изучением санскрита по учебнику и прочитал очень много тибетских текстов. |
