|
Затем она резко обернулась, взглянула на меня и опустилась на пол. Переставив несколько бутылок под столом, она вытащила оттуда золотое ожерелье, украшенное множеством медалей.
— Что ты… — я остановилась на полуслове, вспомнив ночь, когда она подбросила ожерелье высоко в небо, — когда ты увидишь медали вновь, ты вернёшься в Каркас, — сказала она тогда. Я никак не могла разобраться, была ли это шутка или я просто была очень усталой, когда оказалась свидетельницей их падения. С тех пор я их больше не видела и полностью забыла о медалях.
Мерседес Перальта усмехнулась и встала. Она повесила медали мне на шею и сказала: — чувствуешь, какие они тяжёлые? Чистое золото!
— Они и вправду тяжёлые! — воскликнула я, поддерживая связку руками.
Гладкие блестящие медали имели буйный оранжевый оттенок, характерный для венесуэльского золота. Они располагались по величине от десятипенсовой монеты до серебряного доллара. Не все медали были церковными. Некоторые изображали индейских вождей времён испанских завоевателей, — для чего они?
— Для постановки диагноза, — сказала донья Мерседес, — для целительства. Они полезны каждому, кто был выбран для них, — громко вздохнув, она села около стола.
С ожерельем на шее я стояла перед ней. Мне хотелось спросить её, куда положить медали, но чувство полного опустошения лишило меня дара речи. Я смотрела ей в глаза и видела в них беспредельную печаль и грустное раздумье.
— Сейчас ты испытанный медиум, — прошептала она, — но твоё время здесь подошло к концу.
На этой неделе она пыталась помочь мне вызвать дух её предка. Но оказалось, что мои заклинания не имеют больше силы. Мы не смогли заманить духа, хотя я делала это одна каждую ночь уже несколько месяцев.
Донья Мерседес засмеялась тихим, звонким смехом, который прозвучал почему-то зловеще, — дух сообщил нам, что твоё время прошло. Ты выполнила то, ради чего пришла сюда. Ты пришла передвинуть для меня колесо случая. Я же повернула его для тебя той ночью, когда увидела тебя на площади. |
