|
Магизму тесно в реальной Вселенной, он тщится воспарить над временем и пространством на перепончатых крыльях нетопыря.
Смехотворные претензии, бессмысленные попытки, ибо «человек и природа существуют только во времени и пространстве, существа же вне времени и пространства, созданные поповщиной и поддерживаемые воображением невежественной и забитой массы человечества, суть больная фантазия, выверты философского идеализма, негодный продукт негодного общественного строя».
Но если нельзя, даже с помощью заклинаний, изменить законы природы, то почему бы не попытаться заставить человека разувериться в них? «Мы не можем изменить мир разумом», — декларирует французский романист и социолог Жан Дювиньо, оставив нас в неведении насчет того, как и чем он пытался изменить мир, прежде чем окончательно разувериться в высшем, если не единственном достоянии человека. «Традиционный рационализм больше не удовлетворяет», — вторит ему проповедник мистики и спиритуализма Марк де Шмедт, словно ему известен какой-то иной, «нетрадиционный» рационализм. «Разум должен вызвать кризис разума», — напыщенно предвещает даже вполне респектабельный социолог Эдгар Морэн.
Что же можно противопоставить разуму? Чем заполнить вакуум, оставленный всесокрушающим костром, куда полетит наше тысячелетнее прошлое, наш сегодняшний день, мы сами? Следуя формальному методу нынешних ниспровергателей и прибегнув к отрицанию «не», мы получим «неразум», а следовательно — безумие. Именно за это ратует американский литературовед Шошана Фелман. «Вся эпоха осознает себя некой точкой внутри безумия», — утверждает она в книге «Безумие и литература». Не довольствуясь тем, сколь противоестествен симбиоз культуры и сумасшествия, якобы «освящающих» друг друга, она заклинает окончательно шизофренировать общество и превратить искусство слова в поле действия иррационального.
Что ж, даже в горячечном бреду порой выкрикивают понятные фразы. Приходится признать, что и среди беспросветной мерзости встречаются примечательные находки. |
