|
Скорее даже банальная.
— В ней есть смысл, — сказала она, — музия сейчас выслушивает разные истории. Твоя интересна тем, что ты никогда не делал ничего против того, что должно было случиться. Ты просто был здесь, положившись на высший порядок.
— И всё же я не вижу, как история Фриды Герцог может помочь Музии, — настаивал Эфраин Сандоваль.
— Это уже её забота, — сухо сказала Мерседес Перальта. Она встала с кровати и поманила меня за собой.
Эфраин Сандоваль, кажется, хотел возразить ей, но вместо этого лишь кивнул головой, — как ты уже знаешь, у меня есть большой дом в городе, — сказал он, поворачиваясь ко мне. Он обвёл рукой вокруг себя, — и всё же я иногда живу здесь. Именно здесь я могу ощутить присутствие Фриды Герцог, той, кто невольно дал мне всё, что я имею, — он подошёл к окну, но прежде чем закрыть его, как-то неопределённо взглянул на донью Мерседес: — ты дашь мне сегодня очищение?
— Конечно, — засмеялась она, — не думай о Музии. Она уже видела, как я делаю это.
Эфраин Сандоваль секунду колебался, затем, по-видимому, испугавшись, что ему, возможно, не хватит времени, быстро снял пиджак и лёг лицом вниз на постель.
Мерседес Перальта вытащила из кармана маленькую бутылочку, белый платок, две свечи и две сигары. Она тщательно разложила их на полу у кровати, затем зажгла одну из свечей, раскурила сигару и глубоко затянулась. Слова заклинаний, окутанные дымом, вырывались из её рта с каждым выдохом. Злая улыбка пробежала по её лицу; она подняла белый платок и маленькую бутылочку, наполовину наполненную микстурой из ароматной воды и нашатыря. Она обильно смочила платок и сложила его в идеальный квадрат.
Вдохни! — приказала она и одним быстрым и точным движением поднесла платок к носу Эфраина Сандоваля.
Бессвязно бормоча, он несколько раз изогнулся в тщетной попытке сесть. Слёзы покатились по его щекам, его губы в волнении скривились в напрасной мольбе. Донья Мерседес удерживала его на месте совершенно без усилий, просто увеличивая давление своей руки на его нос. |
