|
Любой Леший имеет темп больше твоего.
02.01. 1999
Шаман очень расчетлив, поэтому, практика, заставляющая его доверяться случаю, должна быть очень важна.
- Что ты делаешь в это время?
- Соответствую идее самого себя.
- Что за "идея себя"?
- Есть идея каждого человека: Иванова, Петрова, тебя, меня. И есть реальные воплощения: Иванов, Петров…
- И что?
- Чем больше реальные Иванов - Петров отличаются от своей идеи, тем больше они разрушаются.
- При чем здесь идеи?
- Идеи неразрушимы, они вне времени и пространства.
- Как это?
- Например, идея Платона о мире идей. Платона давно нет, а идея есть. Где она? Когда? В тебе, мне, в московском профессоре философии, в Платоне? Вне времени и вне пространства.
- Идеи Иванова - Петрова тоже вне времени и пространства?
- Конечно. Поэтому они неразрушимы.
- Человек может быть неразрушим, соответствуя своей идее?
- Этого не знаю. Но, конечно, такой человек намного дольше сохранит форму, чем обычный.
10.10. 2000
Шаман уже несколько суток молча сидел за моим компьютером, отрываясь ненадолго поесть и поспать. Мы почти не говорили. Понимая Шамана, который встретился с компьютером впервые, я оформлял свои записи на кафедре. Зашнуровывая туфли, удивился, услышав, что он что - то говорит.
- Встань.
- Ты мне или компьютеру?
- Тебе. (Шаман сидел не оборачиваясь, пальцы его неторопливо стучали по клавиатуре, продолжая развивать "Цивилизацию".).
- В каком смысле?
- Ты просил рассказывать тебе практики долголетия. Вот одна из них: обувайся стоя.
- Но мне удобнее сидя.
- Сейчас ты изредка садишься на табуретку, чтобы зашнуровать ботинки, через год у тебя будет специальная табуретка для этого, через два - еще и скамеечка рядом с табуреткой, чтобы меньше наклоняться. К семидесяти ты вообще не сможешь обуваться самостоятельно.
- Согласен. (Я встал и обувался нагнувшись.) Но это не такая уж и практика долголетия.
- Именно тысяча таких мелочей и является практикой долголетия.
- Что-нибудь еще ты заметил в моей городской жизни?
- Да, ты ходишь медленно. |
