|
Я даже думаю, что ты подослан в Россию Черчиллем. Но смотри, если ты ошибся и войны не будет – я прикажу тебя расстрелять! И в любом случае я тебе запрещаю вещать.
Воскресенье, 22 июня 1941 года Мессинг встретил в Грузии. Теперь у него был импресарио – писатель Виктор Финк. Накануне артист успешно выступил в Тбилиси, но никакого удовлетворения от своей работы не испытал. Настроение было пасмурным, тревожило нехорошее предчувствие. А на другой день вся страна услышала по радио речь Молотова о начале Великой Отечественной войны.
Надо было поездом возвращаться в Москву. Бдительность служб была утроенной: на каждой станции проверяли документы, ссаживали подозрительных с поезда. Телепата с его польско-еврейским акцентом и своеобразной внешностью неоднократно пытались обвинить в шпионаже, но импресарио представлял неопровержимые факты полной непричастности известного ясновидящего к разведывательной деятельности.
Однако по приезде в Москву его все же арестовали по тем же основаниям, Через некоторое время недоразумение прояснилось: Мессинг уже был известен в Москве как артист, а вовсе не шпион.
Первое время после вероломного нападения «союзника» на Россию Сталин не мог придти в себя: как же так – а пакт, а заверения в вечной дружбе? Несколько дней он сидел у себя в кабинете в полном одиночестве и прострации. И тогда он вспомнил о Мессинге – одном из немногих, кому мог хоть немного доверять. Тем более что в его провидческом даре он в очередной раз убедился. Содержание этой беседы скрыто под покровом тайны, но известно, что телепату удалось вдохнуть в тирана жизнь, привести в нормальное, рабочее состояние. В результате он смог выступить перед соотечественниками.
А Мессинг желал одного – поскорее оказаться вдали от кремлевского горца. Вряд ли он читал «Горе от ума», но руководствовался ставшим крылатым выражением:
Избавь нас пуще всех печалей,
И барский гнев, и барская любовь.
В первые дни войны он наряду с некоторыми другими коллегами был эвакуирован в Новосибирск. |
